Ковалев Александр Геннадьевич Руководитель технологической службы департамента КРС ОАО «Оренбургнефть» (2011 г.)

Второй фактор – квалификация самого подрядчика, которая не всегда соответствует поставленным задачам.

В этой связи, как считают эксперты, назрела необходимость создания своеобразного альянса «подрядчик-заказчик», в котором стороны могли бы принимать совместные решения при равном распределении рисков. Своим мнением на этот счет с редакцией «Инженерной практики» поделился АЛЕКСАНДР КОВАЛЕВ, руководитель технологической службы департамента КРС ОАО «Оренбургнефть».

Ред.: Александр Геннадьевич, сейчас много говорится о том, что эффективный вывод скважин из бездействия возможен только в случае согласованных действий подрядчика и недропользователя. Что одних только технологий, предложенных подрядчиками, для этого зачастую недостаточно. Да и уровень квалификации последних нередко находится под вопросом, требует, скажем так, более тщательного контроля.

А.К.: Согласен. Сегодня, я считаю, действительно назрела необходимость создания некого альянса «подрядчик-заказчик». Когда подрядчик предлагает свои технологии – это, конечно, хорошо. Но будет еще лучше, если способы решения проблемы будут находиться совместно подрядчиком и недропользователем. При равном распределении рисков между сторонами. Знаете, какая схема сейчас наиболее популярна на рынке?

«Нет результата, нет денег». Подрядчики опасаются, что в случае неполучения результата по какой-то отдельно взятой скважине, заказчики откажутся им платить за работу. Такие случаи были, и они известны. Если эту схему не поменять, те же подрядчики будут и дальше стремиться работать только на продуктивных скважинах, а бездействующий фонд со сложными авариями и дальше будет стоять без дела. Ведь чем сложнее скважина, тем меньше к ней обращаются, пытаются закрыть на нее глаза. А это неправильно и, кроме того, тормозит технологическое развитие отрасли. Если же подрядчик и недропользователь будут действовать сообща, будут совместно искать пути решения проблем, это поможет сделать «нерентабельные скважины» рентабельными, то есть работающими, дающими продукцию.

Что касается квалификации подрядчиков, то – здесь тоже накопилось много вопросов. Вот наши коллеги приводили пример одной многострадальной аварийной скважины: семь подходов – и никакого результата. Скважина не работает. Списали это на сложность аварии. Но, на мой взгляд, это банальнейший пример неудачно проведенного КРС. Достаточно посмотреть, какое аварийное оборудование находится в этой скважине, чтобы сделать вывод, что дело не в сложности аварии, а в тех бригадах КРС, которые на ней работали. Похоже, что ремонт проводили, скажем так, не самые квалифицированные подрядчики. Да и оборудование, возможно, использовали не то, которое следовало бы. Там лежит печать. Каким образом она туда попала? Лежит плашка, овершот. А они откуда взялись? Эти вопросы следует задать бригаде ремонтников. Ведь это они их туда уронили.

Ред.: В вашей компании эти проблемы как решаются?

А.К.: Раньше мы делали так: «включали» бездействующие скважины (с аварийным оборудованием внутри) в геолого-технические мероприятия и «ставили» туда бригады капитального ремонта. Некоторые скважины удавалось отремонтировать, некоторые нет. Бросали их и уходили.

В этом году решили поступить по-другому. Запустили инвестпроект под названием «Ликвидация аварий прошлых лет». Выставили соответствующий лот на тендер. В него вошли 13 скважин, казалось бы, совершенно безнадежных. И был выбран один-единственный подрядчик с двумя тяжелыми 100-тонными станками – компания «Фоско». Так вот, из этих 13 скважин на данный момент десять уже отремонтированы. Из них только две были не особо успешные: пришлось приостановить на них работу, так как эффективность стала сползать в красную зону. Но работы приостановлены на время, в следующем году планируем их возобновить. Остальные восемь скважин сейчас работают, дают продукцию. А до этого они стояли по 10–15 лет в бездействии.

В целом же я вам скажу, все легкие ремонты у нас в компании давно выполнены: текущих аварий практически нет. Из ста бригад, работающих в «Оренбургнефти», на текущих авариях «стоят» всего три.

Таким образом, очень многое действительно зависит от подрядчика. Мы работаем с «Фоско». Результат, как видите, на 80% положительный, а это очень высокий процент успешности при работе на скважинах из «глубокого бездействия».

Ред.: А если бы конечный результат ремонта был отрицательный, то есть после ликвидации аварии не получен ожидаемый по скважине дебит нефти, что тогда? Чем в вашем случае рисковал подрядчик, принимаясь за эту работу?

А.К.: Практически ничем. Подрядчик ликвидировал аварию на скважине, и мы ему за это должны заплатить. У нас есть четкое понимание собственной ответственности: даже если мы не получим нефть из этой скважины, вины подрядчика в этом нет. Он туда эту нефть не нальет. Он сделал все, что от него требовалось. И сделал на совесть: ствол и призабойная зона скважины очищены. Поэтому мы обязаны заплатить. Только на таких условиях можно и нужно сегодня работать.

Ред.: Подрядчик, вы говорите, сработал на совесть. Какую роль в этом сыграли уровень его квалификации и задействованное оборудование?

А.К.: Оборудование, на котором работал подрядчик, было абсолютно стандартным и доступным всем. Никакие навороченные технологии здесь задействованы не были. Хорошо сработали сами ремонтники и служба супервайзинга ОАО «Оренбургнефть». Большую роль сыграла организация работ на скважине, сведение до минимума непроизводительного времени.

Ред.: Служба супервайзинга?

А.К.: Да, за всеми аварийными скважинами у нас закреплены супервайзеры по сложным работам. Это асы своего дела, имеющие большой производственный опыт. Они осуществляют постоянный контроль проведения работ на аварийных скважинах. Участвуют в процессе составления плана работ по ликвидации аварии и его корректировке в процессе проведения работ, подборе необходимого аварийного инструмента, проверяют его состояние перед спуском в скважину, руководят работой бригады при подходе инструмента к «аварийной голове» и непосредственно самим процессом залавливания. В исключительных случаях при проведении особо сложных операций выполняют эти работы самостоятельно. Благодаря слаженной деятельности подрядчика и заказчика, их высокой квалификации, правильно и своевременно принятым решениям, постоянному контролю со стороны заказчика работы подрядчика удается добиваться положительных результатов по ликвидации очень сложных аварий в скважинах.

Ред.: Сами подрядчики часто говорят о том, что для получения результата нужна не только квалификация, но и достаточная мотивация…

А.К.: Не буду отрицать – это тоже серьезная проблема. В ОАО «Оренбургнефть» найден путь ее решения, и вот уже на протяжении двух лет у нас успешно работает «Программа мотивации подрядчиков». Заключается она в постоянном мониторинге работы каждой бригады всех подрядных предприятий по КРС в части соблюдения требований правил промышленной безопасности, технологии ведения работ, оснащенности бригад, обученности персонала, допущения бригадами аварий и брака в работе, а также в оценке бригады еще по многим другим критериям. Результаты мониторинга подводятся ежеквартально, все бригады выстраиваются в рейтинговую линейку в соответствии с количеством набранных баллов. На общем собрании с участием заказчика и всех подрядчиков оглашаются результаты работы за квартал, три лучших бригады премируются заказчиком, три худших – останавливаются до момента устранения всех недостатков.

Так вот, сегодня мы – я имею в виду как недропользователей, так и руководителей подрядных организаций – должны понять, что качественные работы должны оплачиваться соответственно.